Работаю на почте. Последние две недели снесло крышу от инкассатора, который периодически приезжает в отделение. Раньше смотрела на него и ничего необычного не замечала, но один раз случайно заговорили не по делу, обнаружила его милую улыбку... Накрутила себя уже до такой степени, что каждый день жду его приезда, чтобы увидеть хоть на 2 минутки. Не знаю даже как его зовут, только фамилию. Жаль, что он даже не догадывается об этом, аналогично не знает моего имени, и все это для него - рабочие моменты. А у меня никогда не хватит смелости заговорить с ним о чем-то большем, кроме дежурных фраз...Работаю на почте. Последние две недели снесло крышу от инкассатора, который периодически приезжает в отделение. Раньше смотрела на него и ничего необычного не замечала, но один раз случайно заговорили не по делу, обнаружила его милую улыбку... Накрутила себя уже до такой степени, что каждый день жду его приезда, чтобы увидеть хоть на 2 минутки. Не знаю даже как его зовут, только фамилию. Жаль, что он даже не догадывается об этом, аналогично не знает моего имени, и все это для него - рабочие моменты. А у меня никогда не хватит смелости заговорить с ним о чем-то большем, кроме дежурных фраз...Работаю на почте. Последние две недели снесло крышу от инкассатора, который периодически приезжает в отделение. Раньше смотрела на него и ничего необычного не замечала, но один раз случайно заговорили не по делу, обнаружила его милую улыбку... Накрутила себя уже до такой степени, что каждый день жду его приезда, чтобы увидеть хоть на 2 минутки. Не знаю даже как его зовут, только фамилию. Жаль, что он даже не догадывается об этом, аналогично не знает моего имени, и все это для него - рабочие моменты. А у меня никогда не хватит смелости заговорить с ним о чем-то большем, кроме дежурных фраз...
